Владимир Понькин: “Моё жизненное кредо – помочь” 2007 г.
Сегодня Ваше имя предстало в новом амплуа художественного руководителя и главного дирижёра Национального академического оркестра народных инструментов России им. Н.П. Осипова. Расскажите, как это сложилось?
Когда я узнал, что оркестр Осипова собирается сделать мне это предложение (хотя представители сознались, что они боялись мне его делать), я согласился не сразу, мне нужно было время подумать. Моя идеологическая и психологическая конституция, мой профессионализм заставляют меня прежде всего вникнуть в то, что предстоит сделать и в дальнейшем я уже вкладываю сюда всю душу и сердце. Глядя на своих современников-коллег, на тех из них, кто занимает важные посты, я не нашёл человека, который бы мог достойным образом встать за пульт Осиповского оркестра. Я, конечно, понимал, что у многих это вызовет шок, и шок серьёзный. Я понимал, что могут возникнуть пустые разговоры, что я делаю шаг назад или что-то в этом духе, но меня это ничуть не останавливало по одной простой причине: я в своё время начинал как баянист и поэтому счёл нужным отдать долг своей юности. Это и стало самым серьёзным фактором, повлиявшим на моё решение ответить положительно. Плюс, моё жизненное кредо помочь, которое в большой степени помогает мне сохранить себя как человека и как музыканта.
Мир народной музыки – это новые для Вас отношения, новое общение. Как Вас приняли в этом мире и как приняли его Вы?
Вы знаете, для меня контакты в этом мире, равно как симфоническом, оперном или балетном, являются, пожалуй, средством для того, чтобы музицировать с большим удовольствием. Будь то Н. Петров, И. Погорелич, Д. Поллак, В. Крайнев, М. Касрашвилли, Г. Вишневская, М. Ростропович. Я никогда не пытался войти с этими людьми в какой-то особый, более близкий контакт, от которого можно получить выгоду, что я наблюдаю сплошь и рядом вокруг себя. То же самое с народниками. Поэтому, как меня приняли не знаю. Я открыт для всех и все те, кто хотел со мной общаться, имели эту возможность.
Многие методом отчуждения стараются показать, что я чужой, что я пришлый, хотя меня это мало беспокоит, потому что я просто честно делаю своё дело.
Возможно, это вовсе не отчуждение и они ждут от Вас шага навстречу?
Я приведу пример. Два года назад, 6 июня, дни светлой памяти Н.Н. Калинина. Были на кладбище, поклонились праху. Возвращаемся, народу много, я предлагаю: “Что хотите: мастер класс по дирижированию, мастер класс по дирижированию с оркестром, беседы?”. Хорошо. Вышло три или четыре дирижёра к оркестру, поправил, подсказал. Всё, спасибо. Потом дирижёрскую зарядку у меня же целая система постановки рук предложил, позанимался. На следующий год говорю: “Пожалуйста, приходите, позанимаемся”. Ответа не последовало, из чего я понял, что мой шаг навстречу несвоевременный… Во всяком случае, для себя я четко определил путь и решил, что с Осиповским оркестром надо работать именно таким образом, как я проработал уже почти два с половиной года. Поэтому, знаете, специальные поиски контактов или признания меня ничуть не привлекают. Помочь всегда!
Оркестр Осипова уже признанный коллектив. Каким Вы видите его будущее? Предполагаете ли Вы приумножать его мировую известность и славу?
Я к этому прилагаю очень серьёзные усилия. К 2005 году, когда я пришёл в этот коллектив, я обнаружил великолепный потенциал, но, в то же время, практически полностью потерянные контакты, связанные с гастрольной деятельностью оркестра. Таким образом, мне пришлось начинать практически с самого начала, а вы знаете: когда человек начинает сначала, когда ему приходится сеять не саженцы, а семечки, весьма возможно, плоды пожинать будет уже не он. Я не хочу показывать оркестр в том виде, в котором иногда, по репертуарной политике, его заставляют быть элементом сферы приложения. Для меня Осиповский оркестр это не прикладное искусство. И я пришёл сюда с очень серьёзными намерениями сделать так, чтобы оркестр зазвучал иначе, а для этого я, естественно, затронул очень интересную тему репертуар.
Расскажите, пожалуйста, об этом подробнее. Почему Вам интересно играть в народном оркестре симфонии П.И. Чайковского, Весну священную И. Стравинского?
Является ли это поиском новых звуковых решений? Может быть, Вы слышите тембры на родного оркестра в этой музыке? Именно. И я слышу достаточно много симфонической музыки в исполнении оркестра русских народных инструментов. Мне всегда казалось, что такие великие композиторы, как П.И. Чайковский, А.П. Бородин, Н.А. Римский-Корсаков, М.И. Глинка, в своём творчестве черпали вдохновение из народного источника. Всё, сотворенное ими, было воплощено сквозь призму их взгляда на народное творчество, с желанием взять его за основу, но в их распоряжении был только симфонический оркестр.
Вы думаете, если бы в то время Русский народный оркестр существовал в том виде, в котором существует сейчас, то П.И. Чайковский написал бы что то для него?
Совершенно верно. Ведь, понимаете, композитор, как правило, очень быстро зажигается в творческом плане. Взять самый простой пример “Русская Фантазия” А. К. Глазунова для Великорусского оркестра. С какой осторожностью он начал это делать! Очень осторожно, и это слышно в его партитуре, но если бы оркестр в полном составе был услышан этими композиторами, в частности Глазуновым, в то время, то, поверьте, его творческая фантазия обязательно заставила бы его написать такое произведение, которое бы с блеском звучало именно в народном оркестре. Что касается П.И. Чайковского, то здесь я постоянно нахожусь в поисках звукового решения: это определённая штриховая политика, работа с балансом и выявление горизонталей, которые облегчают слуховое восприятие оркестровой фактуры и при этом ни в коем случае не умаляют силы оркестра. Симфонический оркестр по своим возможностям, конечно, во много раз перспективнее. Однако ОРНИ в некоторых гранях может превзойти симфонический по чувственности, тонкости, особенно если это касается родной музыки.
Не кажется ли Вам, что использование оркестра в качестве интерпретатора симфонической музыки может привести к потере им своего лица?
Ни в коем случае! Исполнение симфонической музыки воспитывает в людях прекрасные эмоции, возвышенные чувства и, плюс к этому, чувство формы, ощущение своего места в оркестровой фактуре. Симфония это высшая ступень развития, самое совершенное, что может быть в музыке. Если рассматривать в другом аспекте, а именно в воспитательном и образовательном для артистов оркестра, то это самый лучший образец педагогической литературы по одной простой причине: играть миниатюры, не исполняя крупную форму, гораздо труднее, потому что охват целого совершенно другой.
Ощущение того, что пьеса должна идти на одном дыхании, может воспитываться только при исполнении крупной формы, а из крупных форм оркестром исполнялось, пожалуй, только переложение Первой симфонии Калинникова, первой её части. Я не имею в виду симфонические сочинения современных авторов, которые, как правило, достаточно слабы.
Сегодня для народных инструментов пишут такие композиторы, как: Е. Подгайц, С. Слонимский, С. Губайдуллина, М. Броннер и др. Это серьёзная академическая музыка.
Из всех композиторов, которые были Вами названы, я, пожалуй, могу отметить для себя только С. Губайдуллину, потому что она правильно слышит и у неё своя творческая линия. Сочинение должно нести определённую идею. Сложные гармонии, размеры всё должно быть оправдано. Однажды на фуршете после заключительного концерта одного из фестивалей современной музыки “Московская осень”, когда меня попросили сказать слово (концерт был симфонический), очень тепло поблагодарил всех собравшихся композиторов, особенно тех, которых исполнял, за то, что они своими произведениями заставляют нас ещё больше любить классику. Меня, конечно, чуть не убили.
Жестоко.
Ничего подобного. Например, с композиторами, которые приносят мне партитуры в народный оркестр, я порой до такой степени могу быть откровенен и резок, что могу их обозвать пляшущими в присядку перед Западом. Ну, зачем это, когда у нас есть свой огромный фольклорный пласт? Нет, вот надо делать какие-то дешёвые попытки сделать так, чтобы это походило, например, на джазовую импровизацию. Для чего?
Какого рода музыку сегодня надо писать для ОРНИ? Возможно, этнического плана?
Вот. Понимаете, никто, кроме нас, двигать музыку из нашей родной глубинки не будет. Американцы, извините, гордятся своей примитивненькой сountry music, получают от этого огромное удовольствие, и это видно.
Это их природа. А почему нас не тянет на свою природу, почему нас тянет на ещё более дурацкое исполнение сountry music? У меня стоит сборник песен Иркутской области, там и сложные ритмы, и сложные размеры пожалуйста, выбирай, там их более двухсот! Сегодня для меня очень серьёзная задача найти тех композиторов, кто мог бы продолжить линию оригинальной литературы для ОРНИ.
А какая репертуарная поли тика проводится сегодня среди симфонических оркестров?
Вы знаете, так называемые рыночные отношения очень сильно сказались на репертуарной политике. Она носит скорее спонтанный характер и полностью зависит от того, продастся билет или нет, проще говоря, нравится публике берём. Система же воспитания, которая обязана быть основным критерием, в основном вынуждена потакать вкусам публики. Зачастую репертуарная политика является результатом определённых эгоцентрических стремлений дирижёра, удовлетворения его профессиональных амбиций. Вот, нравится ему, он считает, что может сделать 6 симфонию Малера, он её берёт, вне зависимости от того, тянет ли он это, умеет ли, возьмёт ли публика билеты на его концерты. Ну, а результатом может быть кислое выражение лица у публики и усталость от того, что должно приносить удовольствие. Знаете, это как постепенно советская музыка себя дискредитировала не только качеством исполнения, но и качеством написания. Плохо исполнено, да ещё и плохо написано. Целый ряд фестивалей, которые занимаются пропагандой такого рода музыки, несут на себе печать келейности, оторванности от реального состояния дел это, как правило, не учитывается. В оркестрах такое встречается довольно часто.
Как бы Вы оценили профессиональный уровень симфонических оркестров Москвы на сегодняшний день?
От очень высокого до очень низкого. При этом музыканты в оркестрах среднего качества говорят, что “мы играем так, как нам платят, если нам повысят зарплату, то мы будем играть на мировом уровне”. Это абсолютная ерунда, более того, эти деньги, как снег в руках, они ничего не дают, потому что у людей уже сложилась определенная психология. Допустим, те же немцы, австрийцы, прекрасно зная цену деньгам, никогда себе не позволят относиться к своим профессиональным обязанностям менее требовательно, чем положено. И это не только борьба за существование, но и поддержание своего профессионального имиджа. У нас, к сожалению, беготня по совместительствам заставляет людей превращаться в страшных халтурщиков. Плюс, скажем, у меня своя система, характеристика дирижёрского жеста, прикосновение к точке и целый ряд совершенно определённых символов, взаимоотношений дирижёра и оркестра. И вот я, добившись от этих музыкантов нужного мне звучания, спустя день или два при встрече с ними, уже успевшими поработать с другим дирижёром, вдруг с ужасом обнаруживаю, что всё нужно начинать сначала.
Как Вы думаете, сможет ли система Грантов Президента РФ изменить отношение музыкантов к своим профессиональным обязанностям?
Могла бы, если за пультом стоит профессиональный дирижёр. Вообще, я считаю эту систему дискриминационной. Если видеть в коллективе с определённым руководителем интересную перспективу, тогда это стоит делать, но при этом нет гарантии, что остальные не бросятся и не начнут, возмущённо тыкая себя в грудь, кричать: “Почему не я?”. Система очень опасна, на мой взгляд. Но с другой стороны, я думаю, у нашего правительства сейчас других возможностей нет. Дали возможность слава Богу, а что будет завтра неизвестно.
Скажите, откуда Вы черпаете вдохновение?
Вдохновение мне дает многое. Для меня это состояние может обеспечить, например, лужица после дождя, а по берегам пух от тополя. Уже интересно. Мне кажется, что человеку творческому необходимо оставаться ребёнком всю жизнь.
Вам это удаётся?
Ну, во всяком случае, я за это и пинки получаю. Детскость это святое для творческого человека. Без этого никак нельзя, иначе всё становится чёрствым, обыденным. Возможно, это Ваше миро ощущение подсказало Вам идею создания цикла детских концертов “Хочу стать дирижёром”? Начинали Вы, я знаю, в Краснодаре.
В конце 90-х годов я почувствовал, что перестройка привела к разрыву цепи преемственности поколений. Дети их нужно воспитывать вот сейчас. Основная цель этих концертов научить детей хотеть слушать музыку, хотеть заниматься самообразованием, т.е. активности мышления, активности восприятия мира, чтобы не было у ребятишек пресыщенности и вседозволенности. Тормоз должен быть обязательно. На мой взгляд, это очень серьёзный процесс, который требует колоссальных затрат и сил, и времени, я уже не говорю о том, чтобы правильно организовать посещение концертов, чтобы детишки приходили. В то же время, понимаете, заигрывание с ними или введение в какой-то сленг, который можно увидеть на афишах, например: “классика это классно”, ни к чему хорошему не приведет. На мой взгляд это пошло. Дети должны знать образцы в том виде, в котором они есть, потому что людей воспитывали веками, на той же классике.
На мой взгляд, Вы принадлежите к категории тех людей, которые несовременны по сегодняшним меркам. Вами движут другие энергии, не алчность, стремление выжить в этом мире любой ценой, а подвижничество. Скажите, много ли у Вас единомышленников, тех людей, с которыми Вам надёжно?
Вы знаете, среди коллег у меня почти нет единомышленников. Среди публики есть жаждущие питаться от того, что я предлагаю, и очень много людей, которые как бы зависимы от того, что им сегодня преподнесёт дирижёр с оркестром на концерте. Много, потому что публика стала постепенно создавать мощный прилив. Я вижу, что они хотят, как они заряжаются. Они уходят с совершенно другими глазами после концерта. Я не говорю даже о новогодних концертах, где я хулиганил, как мальчишка, и на которые билеты расходились буквально за 3″4 часа. Но, тем не менее, я постоянно себя ощущаю как бы сказать наверное, одиноким.
Вы давно это почувствовали? Мне кажется, с детства. Так сложилось, что, когда я был маленьким, у меня в семье часто возникали разногласия с родителями по части этики человеческих отношений. Я вообще был в семье немножечко чужой, не то, чтобы не от мира сего, а у меня были свои фантазии, свой определённый круг интересов, будь то рыбалка или моделирование.
Вы любите рыбалку?
Да, обожаю. Я, кстати, буквально сейчас, во время своего визита в Краснодар, где сыграл 5 симфонию Прокофьева, за ночь поймал 6 сазанов по 1,5″2 кг. Ночью, конечно, тяжело, однако крайне интересно: чего звёзды одни стоят или лягушечки квакающие. Ну, вот и… я постоянно искал уединения. Всё время. Знаете, это чувство, когда выходишь на сцену, на публику, когда к тебе приковано такое внимание… ведь часто в зале есть так называемые энергетические вампиры. Я это тоже чувствую, могу иногда потерять за концерт или тяжёлый спектакль до 3 кг веса, до такой степени опустошаешься. Когда ты чувствуешь, что из тебя все высосали, восстановиться можно только в одном случае если ты уединяешься. Как-то один замечательный человек сказал: “Вы, как мячик, чем Вас сильнее бьёшь, тем Вы сильнее прыгаете”. Достаточно точное определение.
Сильно ли Вас “били”?
Помню, когда я учился в Горьковской консерватории, совершенно неожиданно на экзамене по специальности мне ставят 4″. Меня тогда подвели, не дали тот баян, который мне был нужен, и пришлось на простой гармошечке я имею в виду “Рубин” играть и Баха, и Листа 9 рапсодию, которую я сам переложил. В то время меня приглашали в Филармонию на сольные программы, а одного из педагогов, который туда просился, не брали. В результате, когда представилась возможность мне отомстить, он это сделал. На мне могли тогда крест поставить как на исполнителе. И тут вдруг я поступаю в Московскую консерваторию, где в комиссии на экзамене сидел Г.Н. Рождественский, который мне поставил 5 с четырьмя плюсами. И всё. Тогда и произошёл совершенно неожиданный для меня новый скачок. А конкурс в Лондоне я ведь ехал туда без особой надежды. Я понимал, что это очень серьёзно. И опять же, такой серьёзный взлёт стал для меня полной неожиданностью. А потом как повалились шишки на голову, да так, что это напоминало скорее побитие камнями.
Завистники?
Совершенно верно. Причём к 80 году лауреатов первой премии международных конкурсов было только три человека: Синайский, Симонов и я. Всё началось с того, что тарификационная комиссия вместо того, чтобы сделать мне высшую категорию, а это, по-моему, 75 руб. за концерт, мне сделала 64. Объяснили тем, что это мой первый конкурс. Я говорю: “Но я больше не хочу ездить! Они мне: “Нет, ну Вы ещё молодой, Вы ещё поработаете”. Началось, думаю, ладно. Потом гастроли. Один уважаемый дирижёр говорил: “Что вы этого мальчишку поддерживаете, я должен ездить”. Всё, тормоз, ещё тормоз. И таких случаев было не перечесть. Совершенно случайно я узнал, что по условиям конкурса лауреаты должны были ездить на гастроли с оркестром Би-Би-Си. Мне сказали: “Вас Госконцерт всё равно бы не выпустил”. А в Госконцерте… надо было взятку дать, как все умные люди делали.
C Вами очень понятно и интересно работать. Многие музы канты отмечали Вашу оригинальную систему дирижёрских жестов, особенно откладывание левой рукой последующей цифры. Это Ваша находка?
Нет. Я случайно увидел, как это однажды на одном из концертов современной музыки сделал Г.Н. Рождественский, мой любимый профессор. Поначалу мне это показалось странным, а потом я невольно пришёл к выводу, что эта система показа цифр с предельной ясностью ставит всё на место. Быть понятым для оркестра самая главная задача дирижёра.
У дирижёра есть несколько заповедей: первая не мешай оркестру, вторая если можешь помоги, третья будь предельно понятным и четвёртая по возможности, предугадываемым. А когда становишься понятным, тогда невольно возникает чувство юмора, возникает желание обязательно похулиганить, поимпровизировать и это, естественно, делает работу дирижёра с оркестром очень интересной.
Есть ли симфонический оркестр, с которым Вам хотелось бы поработать?
Вы знаете, оркестр же, как ребёнок или английский газон, который нужно стричь и поливать каждый день в течение 200 лет тогда будет хороший газон. Своего симфонического оркестра, который смог бы меня по-настоящему радовать, нет.
Что для Вас идеальный оркестр? Профессиональный уровень дирижёра или профессиональные музыканты?
Я часто вспоминаю фразу: “Нет плохих оркестров, есть плохие дирижёры”.
Хороший дирижёр это максимальное образование или в большей степени талант?
Это талант. Талант и образование, потому что чем талантливее человек, тем выше требования. Что для Вас талант?
Для меня талант это следствие главным образом того, что можно назвать противоречием с обществом, а гений это жестокие, антагонистические противоречия, которые никогда не разрешаются. От этого гениальные люди, как правило, остаются несчастными на всю жизнь.
Есть ли у Вас желаемое и не исполненное?
Если говорить об опере, то это “Тристан и Изольда” Р. Вагнера: очень хочу, хотя бы в концертном исполнении, но у меня нет хорошего тенора. Потом, я очень хочу продирижировать “Спящую красавицу”, может быть, “Щелкунчик”, “Лебединое озеро”, “Жизель”. Из симфонических партитур 6 и 8 симфонии Брукнера, обязательно Чайковский, я “Манфред давно не играл. Вообще, меня многое интересует. Я возлагаю большие надежды на оркестр им Н.П. Осипова. Мы делаем много записей на CD. Я не рассчитываю на молниеносное понимание и признание, но… время покажет. Главное не бояться дать пример, показать, как можно и как, на мой взгляд, должно любить русскую музыку. А за Россией я верю должно быть будущее! Я и мой замечательный оркестр им. Н.П. Осипова на каждом концерте для детей обязательно говорим публике: “Любите нашу Россию!!!”.
Беседу вела
Анастасия Щеглина
Фото: Кирилл Толль
Владимир Понькин. Краткая биография.
Понькин Владимир Александрович Родился 22 сентября 1951 года в г. Иркутске. В 1971 г. окончил Краснодарское музыкальное училище, а в 1976 г. Горьковскую консерваторию по классу баяна. В 1980 г. окончил Московскую консерваторию, в 1983 г. ассистентуру-стажировку (класс оперносимфонического дирижирования Г.Н. Рождественского). В 1980 -1982 гг. проходил стажировку в Большом театре, одновременно работал дирижёром в Московском Камерном музыкальном театре п/р Б. Покровского, ГСО Министерства культуры СССР ассистентом Г.Н. Рождественского.
В 1980 г. становится первым из молодых советских дирижёров победителем V Международного конкурса дирижёров “Rupert Foundation” в Лондоне.
В разные годы маэстро возглавлял Ярославский симфонический оркестр, Государственный симфонический оркестр кинематографии, являлся главным дирижёром оперного центра Г. Вишневской, Московского академического музыкального театра им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко, Краковского филармонического оркестра (Польша).
В качестве приглашённого дирижёра В. Понькин работал с такими ведущими коллективами, как оркестр Би-Би-Си (ВВС), Ленинградский филармонический, оркестр Стокгольмского радио, оркестры Италии: Миланский симфонический Guido Cantelli и оркестр г. Бергамо, Йенский симфонический (Германия), ведущие коллективы Австралии: Мельбурнский симфонический, Западно-Австралийский, Куинслендский симфонический оркестр (г. Брисбен), Бинхэптонский симфонический, оркестр “Palm Beach Symphony” Florida, USA, и многими другими. Обладатель национальных театральных премий “Золотая маска” 2001 и 2003 годов за спектакли “Леди Макбет” Мценского уездаД. Шостаковича и “ЛулуА. Берга, поставленные Д. Бертманом в театре “Геликон-опера”. Генерал-майор казачьих войск. Награждён медалью II степени “За заслуги в развитии Кубани” (2001 г.).
Награждён Советом по общественным наградам России при Российской геральдической палате Наградным крестом “Защитник отечестваI степени “За заслуги перед отечеством в области развития культуры в России и за рубежом, воспитание творческих кадров(2005 г.). Медалью “За заслуги перед культурой Министерства культуры и искусств Республики Польши.
Орденом “За службу России(2006 г.), утверждённым Комитетом по общественным наградам РФ. Казачий орден “За любовь и верность Отечеству I степени (2006 г.). На сегодняшний день Владимир Понькин – художественный руководитель и главный дирижёр Национального академического оркестра народных инструментов России им. Н.П. Осипова.
Главный дирижёр Московского музыкального театра “Геликон-опера под управлением Д. Бертмана. Художественный руководитель и главный дирижёр Кубанского симфонического оркестра.
Профессор кафедры оперно-симфонического дирижирования Московской консерватории.
Заведующий кафедрой оперно-симфонического дирижирования ГМПИ им. Ипполитова-Иванова. Постоянный приглашённый дирижёр “Palm Beach Symphony” Florida, USA. Проводит мастер классы в России и Германии.
Дискография В. Понькина включает в себя произведения мировой классики (В. А. Моцарта, С. Рахманинова, П. Чайковского, А. Скрябина, С. Прокофьева, Д. Шостаковича), современную музыку (К. Пендерецкого, В. Лютославского, Э. Денисова, С. Губайдулиной), им записано 6 СD с НАОНИР им. Н.П. Осипова, солистка Т. Петрова, в программе сочинения (В. Андреева, П. Куликова, В. Городовской, Г. Шендерёва, П. Чайковского). Народный артист России (2002 г.).