Разговор с ювелиром. Константин Лаптев

Предисловие. Общением с интересными людьми хочется делиться с широкой публикой. Особенно с теми, кто склонен к творческому осмыслению своей деятельности. Разумеется, к тексту было сделано несколько фотографий, как “с рабочего стола”, так и объекта общения. Итак…

ИНТЕРВЬЮ о творчестве и ювелирном деле

– Представьтесь.
– Меня зовут Константин Альбертович Лаптев. Я художник и руководитель мастерской художественной обработки по металлу «Артель Лаптева». Я на этом рынке около 20-ти лет.

– С чего начиналась ваша творческая карьера?
— Моя карьера началась со знакомства с Агейченко Владимиром Андреевичем и его фирмой «Агей-7». Мне предложили нарисовать (слово «туда» – удалить) эскиз одного проекта, после чего приняли на работу.
Работая на этой фирме, я участвовал в реконструкции ХХС (центральный иконостас), принимал участие в изготовлении копий орлов и гербов для Георгиевского зала в Большом Кремлевском дворце, работал с Гостиным двором, Центробанком и музеем «Царицыно».
 Именно там я увидел весь процесс изготовления предмета от начала и до конца. Там же усвоил рабочую дисциплину и серьезное отношение к работе.
 Спустя 5 лет я открыл собственную мастерскую. И начал я с реставрации старинных изделий. Затем перешел на полное изготовление, (начал брать) появились заказы, я рисовал эскизы и полностью воплощал художественные задумки.

– Какими критериями вы руководствуйтесь в своих работах?
– В самом начале критерий простой: похоже или не похоже. Весь смысл в качественности,  художественном соответствии предмета историчности. Для этого необходима насмотренность.
 Некоторые реставрации, сделанные мной, были приняты за оригинал экспертами музеев. От них я не редко слышал фразу, что «теперь так не делают».

– В чем сложность повторения искусства прошлых веков?
– Толкает внутренний судья. Всегда должна быть внутренняя самокритика. Требуется способность увидеть свои ошибки и стремиться к гармонизации предмета. Если самокритика в мастере не развилась, роста быть не может. Многим мешают воспоминания о своих прошлых работах. Нужно забывать старые достижения и стремиться к новым.
Оставаться голодным до красоты, так сказать. Самокритика сохраняет в нас юношескую энергию, несмотря на годы. Эта внутренняя молодость позволяет учиться новому. Мы хотим справляться с нетривиальными задачами….

– Что толкает на внутренний и профессиональный рост?
– Толкает внутренний судья. Всегда должна быть внутренняя самокритика. Требуется видеть ошибки и стремиться к гармонизации предмета. Если самокритика в мастере не развилась, роста быть не может. Многим мешают воспоминания о своих прошлых работах. Нужно забывать старые достижения и стремиться к новым.

– А кто в вашем понимании профессионал?
– Профессионал – это тот, кто может сказать с вероятностью 70% как нужно изготовить предмет и что все будет хорошо. Остальные 30% – чистая удача со всеми вытекающими обстоятельствами – сгорит, не прольется, не сойдется, усядет. Если мастер делает 30% запаса, значит он давно в этом деле. Если говорят: «больше чем на 70%» – это, либо предмет очень простой, либо перед вами не профессионал. Все это приходит только с опытом.
Так же для профессионала важна дисциплинированность. В нашей мастерской есть такое правило: опоздал — поезжай домой отдыхать. Завтра приедешь вовремя и будешь работать. И никто не кричит, все спокойно. Так подмастерья учатся дисциплине, а дисциплина – это срок исполнения заказа. Начинается всё с малого – хотя бы вовремя приди.

– Какая у вас задача в мастерской?
– Моя задача – понять запрос заказчика и сделать тот предмет, который ему нужен. Кроме того, я еще беру учеников, обучаю их в процессе работы. Брать ученика – это как работать одной рукой, другой ты исправляешь все, что он ломает. Но все равно нужно учить на настоящих изделиях. Настоящий металл, настоящая ответственность.

– А можно давать ученикам менее ответственные задания? Например, опиливать железки?
– Это имитация обучения. В таком подходе нет настоящих переживаний и перегрузок. Я каждому своему ученику стараюсь дать шанс проявить себя. Ведь мастер – это не только руки, это еще огромный пласт психологии. Когда мастер поднимается на соответствующий уровень, он закладывает в предмет эмоцию. Это буквально наполняет предмет. В жизни нас переполняют чувства и эмоции. Но когда дело доходит до работы тут нужно максимально сконцентрироваться. Бывает так, что я могу взять предмет, сделанный лет 10 назад, и вспомнить, о чем я думал и что чувствовал в тот момент.
 Мои подмастерья учатся контролировать эмоциональные перегрузки. В итоге ученик начинает разделять личные эмоции и рабочие.
 Также я учу не бояться делать ошибки, а делать выводы и находить в себе смелость и силы исправлять их. Для примера, я показываю свои самые первые работы ученикам, чтобы они поняли, что я тоже с чего-то начинал. Чудес не бывает, есть только желание и воля.

– Какие человеческие качества важны для вашей профессии?
– А интеллекта должно быть даже больше, чем эрудиции. И приправить все это хорошей моторикой.

– Бывают ли у вас авралы?
Да, случаются, но именно в них “закаливается сталь”. В авралах учишься работать собрано и четко, учишься смелости принимать решения и нести за них ответственность.

– Из-за чего они случаются?
– Случаются они потому, что мы часто сдаем работы к датам. Грядут праздники и торжественные события, для которых нужны презенты. Часто заказывают что-то очень большое, либо очень сложное в исполнении, а времени на это выделяют очень мало. Так и происходят авралы. Суетятся заказчики, суетимся и мы.

– Бывает ли такое, что в рабочих вложены силы и время, а они потом уходят?
– Я учу не рабочих, я учу свободных мастеров. В итоге они должны уйти и стать самостоятельными. Подмастерья начинают свое обучение с молодого возраста, и как у всех подростков, происходят перемены в характере, в амбициях и во взглядах на жизнь. Я даю им возможность поработать с некоторыми заказчиками самостоятельно. Так они обучаются самому важному: договариваться и нести ответственность. Мои ученики строят свою жизнь сами, как и я свою. Наша команда – это близкие по духу, по профессии, по увлечению люди. Мы – сотрудники.
 Когда мы вместе работаем над проектом, я занимаю роль как руководителя, так и активного исполнителя. Это очень важно, ученики должны видеть, что их учитель работает руками. Это мотивирует и вдохновляет.

– Как ученики выбирают специализацию?
– Часто ко мне приходят с желанием стать чеканщиком или ювелиром, я стараюсь донести идею, что для того, чтобы стать настоящим мастером, нужно быть разносторонним. Изучать скульптуру, лепку, рисунок. Это всё – необходимые навыки в нашей профессии. Я стараюсь дать им все направления, чтобы каждый мог прочувствовать и выбрать то в чем он сможет раскрыться. Через эти пробы и отсеивания подмастерье превращается в узкоспециализированного мастера.

– Какое будущее мастерской вы видите?
– Чтобы собрать свою мастерскую, мне понадобилось 15 лет. Поэтому, мои ученики могут наследовать все наработанные мною вещи по праву знаний, которые я передал им. Потому что они знают, что с этими знаниями и умениями делать. В дальнейшем они, в свою очередь, тоже должны будут брать себе учеников.  Это вектор правильного развития.
Впрочем, не каждый мастер и художник является педагогом. Можно просто поломать человека. Ведь художник – это гремучая смесь, внутренняя агрессивная среда. Часто случается, что совсем не великий художник воспитывает таланты. В работе с учениками требуется терпение и толерантность к формирующемуся разуму. Не правильно, когда педагог хочет самоутвердиться за счет ученика, он должен быть лишен гордыни.
Вот пример из моей личной истории: моя бабушка была преподавателем в школе, и даже когда ее парализовало ниже спины, она продолжала преподавать у себя дома, сидя на кровати. Не за деньги. Это совершенное бескорыстие.
Человеку очень важно правильно найти себя в жизни, и не важно в чём именно. Главное исполнять это идеальное сочетание в себе. Ведь не всё, что ты видишь — твоё.

– Возрождаете ли вы технику и традиции старых мастеров?
– Мы идем в ногу со временем, пользуемся современными технологиями и инструментами. Но при этом продолжаем изучать и разгадывать технологии прошлого.
 Наша основная работа – художественная чеканка в стилистике 19-го и 20-го века. Там очень много сложных композиций высокой художественной сложности в сочетании с новаторством и удивительными решениями. Очень часто происходит такое, что амбиции мастера доминируют над композицией. Мастеру хочется проявить себя, и этими амбициями он ущемляет композицию и художественный замысел. Так что мастер и художник в одном лице – это бриллиант. Изделие должно быть подчинено замыслу художника, а не возможностям мастера. Нужно доводить работу до совершенства.

– С чего начинается заказ?
– Обычно это происходит так: ко мне обращаются за созданием предмета, я выясняю, что заказчику хочется и что нужно, далее начинается работа над эскизом. У меня есть правило: эскиз может быть только один. Я работаю с максимальной отдачей и ответственностью за результат. Когда эскизов несколько – это перекладывание ответственности на заказчика. Ведь в каждый эскиз нужно вложить технологичность и художественный эффект.
Если эскизов много, то концентрация и художественный настрой рассеивается.

Приведу пример: мы с одним человеком создаем предмет, и у него такая огромная эстетическая «насмотренность», что он хочет в одно произведение внести все и сразу. Из-за этого работа не двигается. Я предлагаю разбить его идеи на части и решить все желания в нескольких произведениях, но ему это тяжело дается, а мне еще тяжелее. И тот единственный эскиз — настоящий, еще не рожден. Не могу обвинять заказчика, в том, что он не может полностью выразить свои мысли. Это все-таки моя задача — визуализировать его чувства и мысли. Да, он может заплатить, но если я не буду чувствовать, что делаю, то не смогу принять этот заказ.

– Какие планы на будущее?
– Жизнь не предсказуема. Мне позвонили – и жизнь изменилась. То закажут сделать камин из бронзы высотой 8 метров, то чеканить ювелирные миниатюры, а через какое-то время, может, займусь скульптурой или буду организовывать процесс.  Поэтому я никогда не строю планов.

– Спасибо за интервью.

Беседу и прочее затеял фотограф Кирилл Толль.
Специально для раздела “#ИНТЕРВЬЮ“.